 |
 |
Конкурс Змеиного Логова |
 |
|
   |
Обычный день Солнечный лучик робко пробрался за дверь. Нерешительно задержавшись на подушке, осторожно подсветил каштановую прядь волос. Через несколько секунд уже все лицо безмятежно спящей девушки было залито теплым отблеском зарождающегося дня. Ночная прохлада, еще недавно царившая в маленькой комнате, мягко отступила к приоткрытой балконной двери. Странное состояние неуловимого равновесия между ночью и днем, между действием и покоем, между сказкой и реальностью. Ослепительная голубизна неба, наконец, преодолев самолюбие, тоже не удержалась и заглянула к маленькой красавице. Тем самым, признавая, этот прекрасный, смешной кусочек теплой жизни, если и не равным себе, то, по крайней мере, достойным доброго внимания. С улицы доносились привычные звуки раннего утра. Первые шаги тех, кому не спится по долгу службы, случайный взмах ветки соседнего дерева, потревоженной неугомонной птицей, далекий рокот проезжающей машины. Эти отголоски жизни наступающего дня еще не имели права на существование во владениях уходящего сна. Они напоминали нестройные вскрики музыкальных инструментов перед концертом, когда из отдельных кусочков никак не складывается даже подобие будущей мелодии, но глухой гул заполняющегося зала настраивает на понимание необратимости происходящего. Не просыпаясь, сладким напряжением изящного тела, девушка изменила позу. Неясная улыбка скользнула по ее губам. Сознание продолжало свои вечные игры со сном, но существо, то, что отвечает за жизненное предназначение, уже не только проснулось, но и оценило всю яркую красоту утренней картины. Казалось, маэстро просто ждет назначенной минуты, какого то незначительного по своей сути сигнала, который, в то же время распахнет плотину эмоций, чувств и действий, всего того, что называется жизнью, бытием. И этот сигнал пришел, с присущей реальности действий, прозаичностью. Маленькая муха, не зная о своем великом предназначении открыть новый акт пьесы, влетела в комнату. Повинуясь неумолимому требованию великого режиссера, этот маленький винтик мироздания сделал свое дело. Девушка проснулась. Мир ждал этого момента. Краски, звуки, мимолетные движения слились в единое целое. Наступил новый день. В десять, как всегда, пошел ветер. В этом месте, на берегу Синайского залива по нему можно было сверять часы. В десять начало, к часу затухание и только волна в море напоминала о прошедшем бризе. К десяти все были готовы. Неторопливые, правильные до оскомины, бюргеры уже разложили выбранные по рекомендациям инструкторов доски, паруса примерно на метр меньше того размера, который взял бы на эту погоду даже самый неуверенный серфер, и теперь улыбаясь, переговаривались с персоналом станции. Татьяна и Олег сидели несколько отдельно ото всех остальных, под солнцезащитным зонтом. Олег уже давно собрал два комплекта F2 и теперь просто спокойно ждал, когда ветер выровняется и можно будет уйти от берега не зависая в воздушных провалах. Первые немцы, не выдержав, вышли в море. Оценив устойчивость глиссирования, Олег неторопливо поднес к воде сначала Танин "Ride", а потом и свой "Project". Он подождал, пока Таня отошла от берега и уверенно начала скользить по глади внутренней бухты, после чего, привычным движением приподнял мачту, слегка бросив ее на ветер и, ощутив знакомую с детства уверенную тягу паруса, дал ему возможность поднять себя на маленькую доску. Серф слегка присел на корму, как бы спрашивая, - уже пора? После чего, повинуясь уверенным движениям, быстро набрал скорость, и устремился под ветер, туда, где дрожал над водой зеленоватый парус Тани. Олегу не хотелось далеко уходить от девушки, и дело было даже не в том, что он не был уверен в ее возможностях, просто от этой девушки ему никогда не хотелось уходить. Они встретились в глубине внутренней бухты и в этот день решили пойти вместе в сторону открытой воды, Таня до выхода из-за прикрытия рифа, а Олег на большую воду, на волну, в открытый пролив. Вот она, волна и ощущение полной свободы. Свободы от лишних мыслей, свободы от опеки, от понимания ответственности, свободы от страстей и желаний. Поднимающиеся горбы пенной воды сами определяют все степени освобождения и безумия. Каждое падение, несмотря на свою обыденность, становится маленьким испытанием. Испытанием воли. Испытанием тяги к этой жизни. Свободы. День задался необычным, ветер не стих ни к часу, ни к двум. Уже накатались все, и паруса, развешанные под навесом, потеряли остатки соленой влаги, а ветер продолжал дуть, как бы показывая непредсказуемость природы и, насмехаясь над попытками, что-то предполагать и предугадывать. Две небольшие волейбольные команды перебрасывали мячик через сетку. Таня и Олег, оказавшись по разные стороны, старались играть, не обращая внимания друг на друга. Игра есть игра. В ней нет свободы, есть только условности и напряжение сил во имя этих условностей. Ужин прошел, как обычно, и только в конце вечера инструктор араб, подсевший за столик к Тане и Олегу, завел непонятный разговор, перепрыгивая с немецкого на английский, с расспросами об их жизни. Олег, знавший оба языка вяло переводил. Ему быстро стало ясно, что основной вопрос Мемеда заключался в том, женаты ли они. И вопрос этот Олегу не нравился. После ужина молодые люди вышли на улицу. Несмотря на то, что уже стемнело, ветер не затихал. Сильные шквалы приходили со стороны моря и весь отель, казалось, был наполнен ветром и трепетом. Настроение Татьяны испортилось. После короткого разговора, она, резко повернувшись, пошла в сторону пляжа. Олег смотрел вслед на развевающиеся каштановые волосы. Свобода. Внутренняя и внешняя. А еще спустя полчаса он увидел Таню, уходящую с инструктором арабом в его бунгало... Свобода. Она для всех едина. Он механически выбрал парус. 5.4 "Trans M", из всей "норсовской" коллекции, это была его любимая модель. Машинально выдернул из стойки доску, отметив про себя, что объем немного великоват. Подхватил висящую рядом со стеллажами поясную трапецию и привычным движением застегнул ее, обтянув ремни. Щелчок стопора стакана подсказал, что подготовка закончена. В полной темноте, развернув мачту к ветру, Олег понес доску к воде. Он не разделся, и непривычное ощущение мокрой одежды на мгновение остановило его, но лишь на мгновение. Старт, столь же привычный, как и несколько часов назад. Олег прекрасно ориентировался на воде, сказывались годы, проведенные на больших яхтах, практически безошибочно он направил доску к выходу в открытое море, навстречу волне. Ровное глиссирование сменилось первым прыжком. Волны было не видно, но ее мощь ощущалась всем телом. Свобода! Абсолютная свобода, когда о следующем шаге думать не надо. После третьего или четвертого прыжка, ошибка все же закралась в действия серфера. Падение было коротким, Олег даже не пытался удержаться рядом с доской. Свобода, полная свобода, внутренняя и внешняя... ...Старенькая шляпка никак не хотела держаться на собранных волосах. Это забавляло и раздражало одновременно. Она не любила старые вещи, но к некоторым из них относилась с непонятным терпением. Хотя, это кому-то непонятным, а сама девушка, даже не отдавая себе отчета, просто чувствовала - это нравится, это для нее. Отблеск вечернего, закатного, но все еще неизмеримо теплого солнца скользнул по гладкой поверхности моря. В этот момент серебристая дорожка разлилась и заполнила собой все видимое пространство. Шелест воды о песок только оттенял тишину, которая бывает вечером, когда вся природа уже устала и разомлела, но еще не отошла ко сну. Девушка поправила полотенце, устроилась поудобнее над книгой и углубилась в чтение. Разогретый воздух подрагивал над скалами из желтого песчаника. Там, где горы через небольшую полоску пляжа, подходили к воде, возникало ирреальное сочетание цветов - желтого и синего. И над этой картиной царило вечное, бездонно - синее, абсолютно безоблачное небо. Небо, объединяющее и разделяющее. Нечто настолько естественное в своей сложной простоте, что не возникало даже мысли о возможности сомнений в его совершенстве. Время замерло. Время это лишь ощущение. Восприятие и оценка того непонятного и странного, что приходит извне. Если этот поток огромен и стабилен, он не поддается измерению. Время останавливается. И можно только отдаться во власть текущей жизни, неосознаваемой, подчас пугающей своей необъятной глубиной, но всегда единственно реальной и возможной... Свобода ото всех и для всех... |