Дорогая бабушка,

Мне сейчас очень плохо и одиноко. Здесь дует сильный ветер с большими волнами, которые сорвали с меня всю шелуху мелочных забот вместе с одеждой и кожей на руках. Я не знаю точно, где я нахожусь, но прошу тебя, если можешь, забери меня отсюда. Я больше никогда не буду водиться с этими странными мальчиками, которые живут как дети, но мозги пудрят по взрослому.

Как ты помнишь, милая бабушка, ты сама советовала мне поехать на чудный детский курорт в Анапу, в бархатный сезон, в сентябре. Знала бы ты, как все изменилось за эти годы. Странные вещи начали твориться еще в самолете. Вместо обычных пассажиров весь салон заполнили облезло-загорелые личности одетые не по сезону, говорящие на непонятном языке, где все слова оканчиваются или на вейв или на луп. Догадываюсь, что это, какие то непристойности, которых я не знаю. Я сам слышал, как взрослый дядя объяснял симпатичному пареньку, что уже полчаса ищет выход из этого самолета, что бы размяться, и это на высоте девять тысяч метров!

По прилету в Анапу все эти странные люди, почему-то совсем не расстроились оттого, что погода была очень плохая и ветреная. Под северным пронизывающем ветром они волокли, какие то упаковки, в которых, как я тогда думал, были пляжные лежаки. Но что самое странное, - все они блаженно улыбались.

Уехать из аэропорта оказалось довольно дорого, и я попросился в один из маленьких автобусиков, встречавших приезжих. Милая бабушка, видела бы ты эту синюю колымагу, в которую набили груза и людей. Водитель, заросший тип уголовного вида, почему-то страшно радовался, когда сильные порывы ветра почти сбрасывали машину с дороги, но самое странное, что сидевшая рядом и выглядевшая совершенно нормальной, миловидная женщина, совершенно этому не удивлялась!

По прибытии в город оказалось, что все гостиницы заняты именно этими людьми, которые выглядели, как настоящий сброд. Загорелые и облезлые, со спутанными волосами и горящими глазами, они представляли жутковатое зрелище. Милая бабушка, а что мне оставалось делать? Пришлось знакомиться, ведь улететь обратно я не мог, все самолеты возили в это время только этих людей, которые называли себя серферами.

Меня привезли в их логово, называемое ими яхт-клубом. Понять, кто и чем там занимается, долгое время не представлялось возможным, но одно стало ясно очень быстро – все они сумасшедшие. В тех мешках, которые они везли с собой, оказались не лежаки, а странной формы разноцветные доски. К этим доскам весь народ относился с непонятным благовением. Так вот, потом, прикрутив сверху прозрачные паруса, вся толпа бросалась в море! Бабушка, море было холодное и дул резкий северный ветер, но все, даже маленькие дети, как бабочки на свет, стремились в воду! Я долго смотрел за ними, пытаясь понять, что же они делают и в чем завораживающие их удовольствие. Они летали по воде и над водой очень быстро, часто падая и роняя на себя паруса. Иногда то один, то другой выскакивал на берег, что-то менял и уносился обратно. Потом я стал понимать, что у некоторых получается лучше, у некоторых хуже, а кое-кто вообще ничего не может и его все время подбрасывает на волне и он крутится в воздухе.

Я совсем замерз, стоя на берегу и, наверное, только поэтому попал в такую переделку. Ближе к вечеру народ стал вылезать из воды и стягивать с себя липкие, черные костюмы. Было, похоже, что с живых людей сдирают кожу. После этого все стали торопиться на какое то открытие, приговаривая, что это халява. Подумав, что может быть там удастся поужинать, я отправился вместе со всеми.
Милая бабушка, это был шабаш ведьм! Все, так называемые, серферы, которые должны были устать за день, как с цепи сорвались. Такого шума и гама я не слышал никогда. Многое из того, на что я вынужден, был буквально закрывать глаза, поражало своей непристойностью.

По-видимому, мой мозг, как и весь организм, получил шок. Потеряв остатки контроля над собой, я выпил немного того вина, которое подавали какие то добрые люди.
Очнулся я на следующий день в яхт-клубе. Рядом со мной, о ужас, лежала доска с парусом, которую по смутным воспоминаниям больной головы, я купил у человека со странным именем Торт. В воспаленном сознании вставало огромное возбужденное лицо, почему-то ассоциировавшееся с именем Рома, которое приговаривало, - попал, теперь он наш…. Кстати, денег при мне стало гораздо меньше, похоже, за так называемую, доску я заплатил!

Но самое страшное не это! В голове прочно засела проповедь смешного ужасного человечка с фотоаппаратом. Все звали его то ли Кит, то ли Хит. Я вспомнил, как сам восторженно кричал вчера какую-то чушь об адреналине, правильной активной жизни и, о боже, желал лютой смерти неведомым мне дайверам!

Ужасы продолжались. Ноги сами понесли меня к воде. По дороге я обнаружил, что в моей экипировке есть такая же черная кожа, как на всех, и, напялив ее, почувствовал себя совсем плохо. Мне давило на все части тела и было одновременно и жарко и холодно, я чувствовал, что схожу с ума.

Десять дней подряд, я как заведенный пытался взгромоздиться на эту доску. Не спрашивай зачем. Это как наркотик, страшная зависимость. Если влезть на доску – страшно, мокро, холодно и тяжело, если не влезать, то на берегу себе места не находишь. За это время я пропитался этой самой серфовой идеологией и попытался, как они говорят, окунуться в первобытную войну со стихиями. Большей глупости нормальный человек придумать себе не может! В то время, когда прогресс науки и техники, позволяет человеку быть царем природы, оболваненные дурманом серфовой философии, в кровь срывают руки и бьются головой о мачту так, что забывают собственное имя. И прозвища у всех достаточно характерные - Монстр, Чупер, Суета…

А бросить уже не можешь.

И вот в последний день моего печального пребывания в бывшем городе курорте, а ныне в гнезде разврата и непотребства, случилось непоправимое. Доска, до этого скидывавшая меня с завидным постоянством, вдруг ожила, мне удалось удержаться на скользком мокром борту, и, используя шаманский метод под названием глиссирование, я понесся вдаль от берега, который быстро скрылся в туманной дымке.
Через каких то полчаса, показавшихся мне вечностью, доска с хрустом влетела на пустынный, голый островок, предположительно в турецких водах.

Милая бабушка, у меня, было, достаточно времени, что бы обдумать создавшееся положение. Оно критично. Второй раз на доску мне встать не удалось, так как я забыл привязать одну веревочку к мачте. Корабли сюда не заходят, кокосы на пальме кончаются. Одна надежда, что это письмо кто-нибудь подберет, и этот кто-то не будет серфером. Даже если спасти меня не удастся, заклинаю тебя, постарайся уберечь от моих ошибок других молодых людей! Перефразируя Экзепюри – дети, бойтесь серферов!

На этом письмо заканчиваю, руки замерзли, пора снаряжать бутылку с письмом…

Кстати, попытаюсь сделать водный старт.

До свидания, твой Ванечка

Юрий Шувалов. 2000
впервые опубликовано в журнале Доски